Кто я такой: синдром самозванца

«Дорогая Стефания…»

Этими словами обычно начинались письма преподавателей.

Когда приходят письма с их адресов, мой пульс по сей день за секунду подскакивает вдвое. Не поймите неверно, я в полном восторге. Но в то же время они остро напоминают о временах, когда я ждала обратной связи по поводу своих текстов. 

Кому-то, возможно, скучно читать про реалии либерального образования, но чем богата! Детство у реки в провинциальном городе, жизнь низов среднего класса в нулевые и формирование на факультете с размытой специальностью — вот, о чем я могу поведать честно и со знанием дела.

На прошлой неделе я навещала альма-матер. Свежим вечером я шла подзабытым путем, чтобы увидеть свой опыт с высоты неровных пяти лет. В этих стенах кипела жизнь, которую я все-таки не выбрала. Один из самых ярких преподавателей рассказывал в тот день о своей недавно вышедшей книге. Придя туда, я приоткрыла дверь в прошлое и поймала тень того ощущения, которое преследовало меня все студенческие годы.

Ты не должна быть здесь. Тебе не место среди этой ученой публики.

Речь пойдет о синдроме самозванца (impostor syndrome). То есть о том свербящем чувстве, что ты попал в хорошее место, оказался среди умных людей, получил высокую оценку или заслужил одобрение не по праву, а в результате какого-то непонятного сбоя во вселенской программе. 

Это тот случай, когда слышишь в свой адрес приятные, искренние слова и чувствуешь себя при этом крайне неуместно. Словно все это не имеет к тебе отношения. Все скатывается, как вода с непромокаемой куртки. Казалось бы, что тут такого? А такого тут много. 

---

Могу только гадать, как общались педагоги со студентами до появления электронной почты, но в прогрессивные времена, которые застала я, структура общения студент-преподаватель была изумительно незамысловата. Пишешь работу, сохраняешь, прикладываешь. В теле письма указываешь имя и фамилию, не забывая добавить по какому курсу эссе. И ждешь ответа. Ну или не ждешь.

Однако я подходила к этой обыденной процедуре, как иные подходят к решению заключить брак или переехать в другую страну. Написание письма отнимало у меня едва ли не столько же времени, сколько сами эссе.

Оглядываясь назад, могу уверенно сказать, что в моих студенческих работах не было ничего сверх-выдающегося, как не было и ничего никудышного. Тогда же мне казалось, что каждое эссе должно стать свидетельством того, что я попала в это место не по ошибке. В этом начинании я неизменно терпела фиаско. Поэтому вместо того, чтобы просто приложить свою работу и нажать «Отправить», последнюю ночь перед дедлайном я проводила, составляя и редактируя письмо с рефлексиями о моей неудаче.

К своей чести могу сказать только то, что никогда не писала полотен, время своих преподавателей я уважала. В воображении я рисовала их прекрасные утомленные лица, как глубоко за полночь они сидят перед экраном и обреченно вздыхают при каждом новом уведомлении, но ограничиться словами «В приложенном файле мое эссе по курсу N» было выше моих сил.

Все подобные письма представляли собой разбор полетов: я объясняла, почему я написала то, что написала и именно так, а не эдак. В первой части письма я старательно распинала себя. Во второй как бы пыталась их утешить. Общий смысл этих посланий был всегда один: прочитав эту работу, вы решите, что все ваши педагогические усилия пропали даром, но пускай я и не могу продемонстрировать той высоты, которая соответствовала бы вашим ожиданиям, я хотя бы спешу заверить, что понимаю ценность вашего вклада и стыжусь провала.

В желании поразить своих преподавателей я не вижу ничего дурного. Пусть и зная, что цель эта недостижима, меня это всегда очень подстегивало. В тех письмах меня смущает другое.

Смесь самодовольства и самоуничижения, в котором мне очень легко узнать сегодня почерк перфекциониста, кажется мне контр-продуктивной по всем фронтам. Почти ни в одном из моих писем нет и намека на уважение к своему текущему положению, положению учащегося, а не знающего.

Задача студента в вузе с либеральной системой обучения —  показать свое умение критически исследовать предмет. Предполагается, что он сделает это из той точки обзора, которая ему на данный момент доступна. Но перфекционист вроде меня докручивает задачу до «написать на уровне преподавателя». Вопрос, с какой стати второкурсница должна писать так, как пишут люди, профессионально занимающиеся своей темой добрых двадцать лет, похоже, не приходил мне в голову.

В целом, моя логика строилась на серии довольно странных допущений вроде:

—  преподы, заваленные в последний момент десятками непроверенных работ, только того и ждут, чтобы со всем тщанием разобраться, почему мне не удалось подробнее рассмотреть источники или уделить особое внимание заключению;

—  эти люди углядели во мне какой-то особый талант, и теперь, ко всеобщему ужасу, я его не оправдываю;

— если мой текст не будет выдающимся, преподаватель будет глубоко разочарован результатами своей работы, нынешними студентами и жизнью в целом.

О чем я вообще думала?
В те годы я проявляла чрезвычайное усердие не только потому, что учится мне нравилось (как нравится и теперь), но и потому, что мне все время хотелось доказать, что я все-таки заслуживаю шанса быть здесь, хотя в таком месте, понятное дело, должны бы получать образование люди одареннее, умнее и дисциплинированнее меня. Но как можно получать удовольствие от приключения, которое представляет собой образование, если держаться такой дикой установки?

«Дорогая Стефания…» высвечивалось в первой строке, и я так волновалась, что первые несколько минут не могла заставить себя открыть текст целиком. Мудрость и терпение моих преподавателей были поистине безграничными. Иногда они писали, что работа хорошая, изредка, что есть недочеты, но никто никогда не писал мне: «Дорогая Стефания, спасибо за возможность ознакомиться с Вашим эссе, а также с Вашими выдающимися способностями саморефлексии». 

Апогеем стала защита диплома, когда работа, в которой я выложилась на пределе сил, встретила одобрение очень уважаемых мной людей, а я все никак не могла увериться, что это они обо мне. Сладость триумфа обернулась волной невероятного опустошения. Когда человек убежден, что его успех —  слепая удача или следствие того, что остальные справились ещё хуже, его действительно трудно чем-то порадовать.

Удовлетворение от результатов защиты диплома я не могла впитать, потому что считала, что преподаватели просто дезинформированы. Они не знают, как мучительно далась мне эта работа, как позорно много я прокрастинировала, как тянула до последнего, как тупила.

Я должна была быть той, кто садится и пишет диплом деловито и радостно месяц за месяцем, перебегая от части к части, словно крыса на сырном заводе. Никто не знает, но я-то знаю, что что-то базовое начисто отсутствует в моей башке, какой-то важный винтик, который отвечает за выдачу идеального результата с первого раза.

В общем, неудивительно, что я кончила депрессией.

Мы сами себе худшие враги, внешний мир не при чем.

Вам ещё не надоело это слышать?

Надеюсь, нет, потому что я даже не начала уставать это повторять.

Мы способны в два счета устроить себе ад на земле, высосав целые отравленные миры из предположения, что есть счастливцы, у которых все получается без сопротивления, мозолей и сетбеков.

Около года назад мне в руки попала книга, которой было суждено заметно расширить мои представления по этому вопросу. Книга выглядела как все из этого ряда, вообще, я не большой фанат литературы «помоги себе сам», но эту похвалил любимый блогер, и я решила взглянуть.

Каково же было мое удивление, когда в истории автора, американского ученого, Кэрол Дуэк, я начала узнавать себя! Книга называлась «Гибкое сознание» и её основная интрига заключалась в том, с чего нормальный человек вдруг начинает вести себя как долбаная машина саморазрушения. Разгадка: перфекционизм.

Согласно Дуэк, есть два типа ментальных установок (mindsets) —  установка на данность и установка на рост. Люди с первой верят в заданные природой ограничения, люди со второй считают, что терпение и труд могут выковать почти что угодно.

Казалось бы, именно перфекционистам и стоило бы иметь установку на рост, так как их цель — непрестанное самосовершенствование. Но не тут-то было!  Исследования Дуэк и её команды наглядно показывает, что перфекционисты как раз и считают, что им отсыпано природой больше других и вместо усилий по развитию, тратят большую часть жизни, доказывая, что кредит доверия их врожденным талантам оправдан. Разве это не та же самая история, что с моими эссе? Ведь я страдала именно от того, что у меня якобы должно было быть, но по факту не обнаруживалось.

Если ребенка с детства хвалить за то, что дается ему легко, у него возникает вполне естественное отвращение к усилиям. Потому что усилия означают, что он на самом деле — лузер.

Установка на то, что что-то ценное дастся без труда, ошибок и творческих мучений тупа и опасна. Человек ждет от себя не только бесконечной череды достижений, и чувствует себя самозванцем от того, что эти достижения стоили ему напряжения.

К моменту поступления в универ я отвечала на вопрос «а стою ли я вообще чего-нибудь?» долгие годы. Я выясняла это у учителей, бойфрендов, родителей и друзей. Неоконченное психологическое образование, книги, мнения старших не давали окончательного и однозначного ответа, детерминирован ли человек суммой ДНК и среды? Можно ли прыгнуть выше головы?

Убежденность в том, что лично в моём ДНК отсутствует какой-то важный компонент, отвечающий за  выраженные способности к какому-то одному делу, привела меня в такое гиблое место, что вспоминать тошно.

Ударяться в крайности и заявлять, что между людьми с абсолютно разными стартовыми данными нет разницы, я не стану. Но часто тот, кто стартует с более выгодной позиции, оказывается не готов прилагать достаточные усилия на достаточно долгой дистанции. Недаром же Гилберт Готлиб доказывал, даже самые золотые гены требуют участия среды, развития, чтобы работать и развернуться во всей красе.

История знает массу примеров глубоко несчастных людей, начинавших как вундеркинды. Бедняги просто не получили главного ключа к жизни —   умению оставаться в игре вопреки неудачам. Ужасны истории писателей, поразивших публику с первой книги, как Томас Вулф или Скотт Фицджеральд, которым приходилось потом годами выгребать из ямы депрессии и собственной славы, доказывая, что они достойны своих лавров.

Успех — это умение двигаться от неудачи к неудаче, не теряя энтузиазма.

— Уинстон Черчилль

Вера в фиксированное количество умственных способностей и талантов, как показывает Дуэк, чудовищно несовременна и противоречит данным когнитивных наук. Люди, верящие в данности, видят в себе и других завершенный продукт, а не работу в процессе.

Чувакам вроде Элвиса и Поллока, Дарвина и Пруста внятно давали понять, что у них нет потенциала в выбранной области, но это их не остановило. Мои личные герои, хлипкие, далеко не атлетичные от природы парнишки, которых в старшей школе дразнили за отсутствие волос на лобке, вроде Беара Гриллса и Криса Пауэлла, сделали из себя такое, что теперь на них равняются миллионы ребят по всему миру.

---

Прочитав книгу, первым делом я задалась вопросом, откуда во мне столько установки на данность? Наконец, я разобралась, в чем дело. Способности у меня были вполне заурядны, следовательно, захвалить меня до самоубийственного нарциссизма было невозможно. Кроме того, меня во всем поддерживали. Однако, детей не обманешь. Нельзя сказать ребенку: «Не делай, как я, а делай, как я говорю».

В моей семье сигнал был смешанным. Мама и папа верили, что я, Стеша, все смогу, но сами были твердо убеждены, что они сами, особенно в это время и в этой стране, могут очень немного. Таким образом, к 20-ти я стала ходячей установкой на данность, которой приходилось все время доказывать свою образованность и репутацию. Я научилась бояться риска, который обнажит мою несостоятельность, моя самооценка шаталась в диапазоне от супер-звезды до ничтожества.

В Амстердаме в 2013 мне случилось попасть на выставку «at work» в музее Ван Гога, которая меня потрясла тем, что показывала художника не во всей мощи и славе, как мы привыкли видеть, а его становление. Оказалось, у него тоже был фальстарт, изначально он мечтал стать проповедником. Было видно, что этот гений выковывался практикой, он учился и подражал другим долгие годы. Там я купила сумку с цитатой, с которой хожу до сих пор.

I hope to do it better with time. I myself am very far from satisfied with this but, well, getting better must come through doing it and through trying.

 — Vincent van Gogh

В рамках этого блога я не устаю повторять, что в чем нет радости, то нехорошо.  

Теперь я уравновешу это другим заявлением: то, в чем нет дискомфорта, неуверенности, тревоги, плодотворной, заставляющей двигаться, заставляющей действовать и меняться, тоже отстой. 

Перфекционизм, как я его понимаю, это приспособление к откровенно гнилому внутреннему состоянию, затопление жизни «блудом труда», болезнь постоянной занятости, чтобы не заниматься тем, что страшно, но действительно меняет изнутри.

Я провела массу времени за дневными работами, попытками стать, кем не являюсь, стараясь понять, как правильно употребить свои силы, как превратить усилие в растяжение души, а не бесплодные страдания терпилы. И вот к чему пришла.

Усилия, отданные тому, что любишь, даже безо всякой внешней отдачи, окупаются сполна. Это смелость выходить из уюта, и браться за ту работу, для которой ты сделан. И это не одно дело, их много. Пусть начинать что-то делать — всегда означает подставляться и рисковать, но когда вы выбираете то, что вас наполняет, даже если текущее положение дел вам не льстит, вы открыты тому, чтобы принять себя там, где вы есть и расти дальше. 

Установка на данность, как любая старая привычка, не умирает легко. Мой перфекционизм с его призрачными голосами, твердящими, что я ничего не стою и делаю недостаточно, всегда где-то поблизости. Но я знаю, что его пути это бесплодие и беспомощность. Я враг всего, что поощряет бессилие и перекидывание отвественности на какие-то там данности, гены или родительские фейлы.

Все это, весь негативный опыт, все тупики составляют нашу уникальную историю, наше становление. Из своих старых данностей  — робости, слабости, неумения зарабатывать или расстроенных отношений с едой, можно создать новое. «Карты, полученные при раздаче, —  лишь отправная точка для развития», пишет Дуэк. Я считаю, что мы в ответе за то, где находимся, за уровень своего интеллекта, за навыки, которые осваиваем или не осваиваем.

Всю юность я провела рука об руку с мыслью, что должна быть гораздо дальше в своей жизни. Перфекционизм обесценивал все текущее сравнениями, игрой в better-me, но сегодня я учусь уважать и ценить свой опыт. Потому что в каждый момент я снабжена всеми инструментами, чтобы себя менять и всегда была. 

There was never anything fundamentally missing from your life.

 — Jeff Foster

И вот я снова иду по знакомым коридорам, уже без ностальгии по колледжевой жизни с его брусчатым двориком — долиной вздохов и дождей, прислушиваюсь к себе. Имею ли я право быть тут? Стала ли я разочарованием для тех, кто так много вложил в меня?

Я вошла в аудиторию, где все только начали собираться. Зал наполнялся почтенными учеными, классическую поступь которых видно за версту, моими бывшими преподавателями, подтягивались студенты.

Я не была похожа ни на одного из них, хотя когда-то только об этом и мечтала, но вдруг поймала себя на чувстве полной уместности. Я действительно имела право быть среди этих людей и говорить то, что имела сказать. В тот момент мне не нужно было знать лучше, высказываться точнее. Я не гордилась собой и не стыдилась себя. Я больше не была самозванцем.

Вопрос «кто я такой, чтобы быть здесь» — вклад в дурную бесконечность установки на данность. Почему бы вам и не быть? Вы ведь как-то оказались в этой точке. Ваша энергия, желание и воля привели вас в это место, и эта промежуточная точка, как все иные, достойна внимания и уважения. Ваше самоуничижение не нужно миру. Доверяйте тому, что с вами происходит.

Так что если моя история вам что-то неуловимо напоминает, хватит.  Вы можете уложится в свое расписание жизни, потому что вы его создатель! Где бы вы ни находились, вы там, где можно расти, где есть шанс потрудиться, покайфовать и узнать о себе нечто новое. Не стоит всего этого упускать, мы здесь не то, чтобы так уж навечно.

---

Поделитесь своим опытом в комментариях — есть ли у вас знакомые, которые с трудом принимали бы благодарность или добрые слова в свой адрес? Случалось ли вам чувствовать себя самозванцем или спрашивать себя, заслужил ли я то хорошее, что есть у меня в жизни? 

Если этот пост оказался полезен, поделитесь с друзьями, нажав одну из кнопок соц. сетей!