Вспомни рыбалку Сэма.
Эти три слова стали своего рода мантрой для ситуаций, когда я сомневаюсь в себе и в том, что делаю. Тратятся деньги, запал выходит, здравый смысл так и твердит, чтобы я прекратила валять дурака и занялась, наконец, чем-то стоящим.
Но это было стоящим, до того, как я не споткнулась о неудачу, до того, как сказала себе: «похоже, не выйдет». Сегодня хочу поделиться ещё одной историей из «Острова с Беаром Гриллсом».
Для начала немного контекста. «Современные британцы далеки от своих первобытных корней», — говорит Беар, англичанин и бывший военный без страха и упрека. В своем шоу он желает проверить, что осталось в современных, обмякших и гаджетолюбивых людях, для того, чтобы выжить вне цивилизации.
«Повелитель мух» Уильяма Голдинга в декорациях 2010-х и со взрослыми: дюжина мужчин отправляется на необитаемый тропический остров, где в течение шести недель они должны будут сами обеспечивать себя едой, водой и укрытием и снимать происходящее на камеру.
У Голдинга причесанные английские мальчики очень скоро превращаются в дикарей, а вместо того, чтобы наводить на острове имперский порядок, теряют человеческий облик.
В шоу Беара остров тоже меняет героев, но в ином ключе. Нужно сказать, что британцы — нация с большой классовой чувствительностью. Из шести классов, которые выделяют в английском обществе (underclass, working class, low middle class, middle middle class, upper middle class, upper class), две крайние точки — underclass, низший класс, живущий на пособие, и аристократия, upper class, в шоу представлены не были. На острове оказался срез социальной середины, которые плохо ладят друг с другом.
Низы убеждены, что верхам все досталось на блюдечке, что те умеют только красиво говорить и не видали настоящей жизни, а верхи считают, что низы ограничены и примитивны.
Первые — работники сферы обслуживания, производства, строительства. Вторые — люди «профессиональных» карьер с высшим образованием, юристы, врачи, преподаватели, журналисты, программисты. Пропасть между ними — и культурная, и финансовая, и языковая.
Два этих мира столкнулись в реалиях острова. В том сезоне лидерство взял крепкий мужчина из рабочего класса, поехавший на остров, чтобы показать жене и троим сыновьям, что их папка не лыком шит. Мы с сестрой прозвали его Батяня.
Батяня знал толк в грубом труде, ругани и рыбалке. Более того, оказалось, что рыбачить с успехом из всей компании умеет он один. По праву главного добытчика Батяня набрасывался на всех, кто отлынивал от работы и как-то раз даже объявил бойкот, перестав удить рыбу. Он все время строил что-то, орал на других и очень напоминал нашего деда, за что мы с сестрой сразу к нему прониклись.
Другой персонаж, которого мы заметили, был молодой оператор по имени Сэм, который вел себя исключительно спокойно и, казалось, никак не перенимал общего уныния группы. Представитель привилегированного класса, объездивший многие уголки мира, на остров он приехал ради духовных целей — по-новому себя открыть, новое почувствовать. Конечно, он прослыл чудаком.
Когда на остров надвигался тропический ливень, и оставалось несколько минут, чтобы укрепить навес, защищавший костер, в лагере начиналась паника. Батяня успевал и работать за пятерых и бодро командовать, мужчины в спешке носили новые ветви для импровизированного навеса, но только не Сэм. Он встал под дерево и стал любоваться.
[Все] — Сейчас хлынет, парни! Скорее! Нужно больше листьев!
[тем временем Сэм]— Это удивительно… под этими деревьями островок спокойствия в море паники…
[Все] — Накрывайте, несите ещё! Сюда! Шевелитесь!
[тем временем Сэм] — Вот так выходишь на пляж и видишь потрясающий закат. Солнце сверкает на воде, и я ощущаю умиротворение. Это момент тишины, как потрясающе…
Конечно, практичный Батяня и мечтатель Сэм с трудом находили общий язык. Сэм плевать хотел на интересы группы и постоянно рождал безумные проекты. Вместо сбора дров он затевал охоту на крокодила и мастерил ловушки для птиц. Успеха эти начинания не имели, что только подливало масла в огонь. Парень из верхов в дикой природе оказывается ни на что не способен.
«Думаю, в большом городе он король. Это видно по тому, как он говорит и как себя держит. Умники это замечательно, но нам тут умники не нужны. Тут все дается потом и кровью, и если ты не такой, ты белая ворона», высказался Батяня.
Ещё более интересный оборот приняло дело, когда Сэм решил починить старую сеть и научиться ловить рыбу. Много рыбы, больше чем даже Батянины 3-4 штуки за раз.
Браться за такое, учитывая океанское течение, состояние сети, не имея опыта, было рискованно. В одиночку сеть не поставить и не вытащить, поэтому Сэму приходилось пускать в ход все свое красноречие, чтобы уговаривать товарищей помогать ему снова и снова. Первые попытки ни к чему не привели. На следующий день Сэм обнаружил сеть спутанной и скрученной в нитку прибоем.
Оголодавшие ребята, которые сперва поддержали идею, после двух-трех неудачных попыток, совершенно уверились, что это пустая трата времени, сил и калорий. Батяня смотрел исподлобья и качал головой.
Сэм не сдался и провел день, распутывая сеть. Он ставил сеть снова. Она оказывалась пустой. Это повторялось четыре раза. Его упорство было и восхитительным, и маниакальным.
Но каков же был его триумф, когда на пятый день, когда все совершенно отчаялись, сеть принесла 24 рыбины. Все ликовали, Батяня назвал Сэма настоящим мужиком, вечер закончился праздничной трапезой.
Не всякая безумная затея непременно венчается успехом, вынуждена разочаровать. Но почему не поговорить про спады, трудности и моменты, когда больше всего хочется сказать fuck it?
Если ты задумал сделать что-то впервые, никто не будет тебя особенно поддерживать. Вспомнить историю Тура Хейердала, норвежского путешественника, который задумал пересечь Тихий океан на плоту, чтобы подтвердить свою догадку о древнем морском сообщении между Южной Америкой и Полинезией. Ему отказывали, называли самоубийцей, но он нашел способ. Проплыл 7000 км. И при том, что боялся воды и на тот момент даже не умел плавать.
Мне всегда было интересно — в чем разница между теми, кто сдается, и теми, кто идет до конца. Воля? Уверенность? Крепкие нервы? Сегодня у меня есть догадка. Все дело в «не могу». «Не могу» это универсальная ничего не объясняющая отмазка, которая ни в коей мере не равняется «не хочу» или «не буду». Не желать или отказаться — значит принять решение. «Не могу» означает, что решение принято за вас.
Как часто вместо того, чтобы действовать и пробовать, я раньше говорила:
У меня нет способностей.
Нет времени.
Нет денег.
Это никому не нужно.
Ничего не выйдет.
Это тысячу раз было сделано до меня, и лучше.
Я не знаю как.
По сути это все — вариации «я не могу».
И да, это защита от разочарования, но еще и от вкуса победы, от знания, что ты можешь начать уметь то, чего не умел раньше. Ведь прошлое не равно будущему.
Если человек думает «не могу», — то и действительно не может. Женщинам натолковано: «вы слабы» — вот они и чувствуют себя слабыми, и действительно оказываются слабы. Ты знаешь примеры, что люди, совершенно здоровые, расслабевали до смерти и действительно умирали от одной мысли, что должны ослабевать и умереть.
— Н.Г. Чернышевский
Николай Гаврилыч дело говорит.
«Я ещё не готова» — один из моих фаворитов. В кризисе четверти жизни язык отговорок вообще становится единственным языком — «при всем уважении, этот человек с детского сада знал, кем хочет быть», «хорошо N, у меня никогда не было таких явных способностей», «у этого человека явно были классные любящие родители, не то, что у меня». Начинаются ряды сравнений, призванных доказать одно — безнадегу моей ситуации.
Нельзя выжить в дикой природе, если все время думать о том, чего у вас нет. Чувство собственной беспомощности убьет раньше, чем голод, холод и дикие звери. Противоядие одно: фокус на том, что есть.
У западных медиа-персон есть тренд проверять свои привилегии (check your privilege), прежде чем высказываться о своих проблемах. Это связано с особенностями тех же классовых, гендерных и этнических различий. Мне нравится, что они подчеркивают не самые очевидные вещи, такие как, например, родиться в семье, где образование является ценностью, или где царит установка на рост (читай — крутая трудовая этика), а не только более понятные, как «родиться белым гетеросексуальным мужчиной».
Скажем, если вы сейчас читаете этот текст и рефлексируете над тем, что хотелось бы выражать себя полнее, это же говорит о том, что многое в порядке. Значит, у вас есть возможность читать блоги, открывать перспективы других людей.
Каждый день, сталкиваясь в своей голове с очередным «у меня нет…» я напоминаю себе про Сэма, у которого точно не было прирожденного таланта к рыбалке, но он применил терпение, и находчивость, и шел сквозь дискомфорт того, что никто в него не верит.
«У меня нет счастья/энергии/сексапила/финансовых возможностей», говорят люди, как будто по умолчанию они должны были все это иметь. Ага, плюс идеальное правительство и приличный социальный пакет.
Эти вещи не нужно ИМЕТЬ, их нужно СОЗДАВАТЬ. Это продукт жизни, а не условия, необходимые для нее.
Кому в шахматной партии придет в голову убиваться, что первым ходом нельзя поставить шах и мат?
Состояние творческого потока возможно только когда задача не просто соответствует имеющимся навыкам, но и слегка превышает текущий уровень подготовки, то есть когда человек не может знать наверняка, справится с задачей или нет.
В этом ТЕДе Михай Чикентсмихайи говорит об этом подробно! Если день за днем делать одно и то же, пусть оно и получается у вас дьявольски хорошо, радости не будет, потому что радость — от роста. А в начинании, которое не дает достаточно высокой и вдохновляющей планки, о росте можно забыть.
Ждать от себя мата с первого хода — значит, обрекать себя на перфекционисткий паралич. Шерил Стрэйд, с первой попытки мечтавшая написать не меньше, чем Великий Американский Роман, вела самую отчаянную борьбу за то, чтобы оторваться от потока телевизионной чуши и сесть за свою работу.
Начало имеет право быть посредственным, смешным, скромным. Год назад, 11 июня, я прочитала свою первую публичную лекцию. Этот момент 2016 года я считаю самым великим, хотя это был всего лишь ещё один дождливый субботний день в библиотеке на Литейном.
Послушать меня собралось десяток моих друзей и парочка незнакомцев. Лекция представляла собой апофеоз лоскутности и многословия. Но, просто рассказывая людям о том, над чем я работала последние полгода, я испытала такой подъём, такое удовлетворение, что под этим флагом я смогла продолжить лето беспрецедентно творчески, а в итоге даже создать этот блог. В так себе дни, когда дело стоит, я продолжаю писать, думая о Сэме и его рыбалке.
Позвольте уточнить: секрет этого парня не в позитиве. Есть существенная разница между искусственным самоподзаводом: «ДА! ДА! МЫ НА ПОЗИТИВЕ! МЫ ТАКИЕ МОЛОДЦЫ!», и настоящей работой веры и упорства.
Плевала я на позитивные лозунги, дайте мне решимость обычного человека, его страх, его неуверенность и знание, что придется облажаться, и не один раз, потому что это и есть уроки, это и значит быть человеком. Понимать, что ты далеко не везде молодчина, но не чувствовать, что если это и так, значит, можно расслабиться и пассивно колыхаться.
Это и есть онтологический оптимизм. Много лет назад этот термин я услышала от своего преподавателя по античной истории. У нас был целый курс, посвященный тому, при каких условиях происходит культурный расцвет и делаются прорывы в науке и искусстве. И пришли к тому, что это происходит в эпохи и в странах, которые имеют позиции влияния в окружающем мире. Когда люди верят в то, что в мире они что-то могут.
Ощущение влияния на свое положение это ключ и на макро, и на микро уровне. Теорию моего преподавателя косвенно укрепляет и феномен выученной беспомощности.
Мартин Селигман, изучая депрессию, проводил эксперимент, в ходе которого выяснил, что после нескольких попыток воздействовать на негативные обстоятельства без успеха, живое существо впадает в апатию и не предпринимает попыток для улучшения своего состояния, даже когда представляется такая возможность.
Если я не верю в то, что могу на что-то повлиять, я не буду ничего делать, даже если на самом деле могу. Если я считаю себя бессильным и виню внешние обстоятельства, я никогда не узнаю, насколько сильным я могу быть.
«Я не могу» — продукт установки на данность, добровольно культивируемая беспомощность. Впасть в нее — легче легкого, потому что она требует ноль изобретательности и ноль смелости.
Сопротивление, препятствия — не враги, а союзники. Каждое отсутствие козыря — ещё больший козырь.
Что бы вы не хотели делать, поверить, что это возможно — первый и главный шаг. Все «как» приходят потом. Что бы вы не хотели делать, делайте прямо сейчас, делайте бесплатно или платите другим, чтобы делать это. Начинайте с посредственного, начинайте с обломов. Все остальное — темнота.
Мне хотелось бы знать, какие преимущества вы находите у себя на текущий момент? Поделитесь в комментариях, приходится ли вам, как и мне, регулярно сталкиваться с искушением махнуть рукой в новых начинаниях?
Eсли этот пост оказался полезен, поделитесь с друзьями, нажав одну из кнопок соц. сетей!
