— Окей, спасибо, пап. Спокойной ночи, — в моём голосе слышался похоронный марш. Мне ужасно хотелось взять себя в руки и держаться бодро, но внутренний ребёнок продолжал заходиться в истерике: «Почему ты не хочешь помочь мне?! Разве ты не видишь — я в отчаянии!».
Папа не то не заметил, не то проигнорировал мои метания. Его голос был спокоен и мягок.
— Удачи, родная, не сиди до утра, — сказал он и разъединился. Повисла тишина. Было три часа ночи. Я осталась одна. Только я и эссе, которое я никак не могла собрать.
С тех пор мне случалось переживать одинокие моменты. Я терялась в больших незнакомых городах, не зная языка. Глубоко за полночь шла под дождём в неведомых лесах Ленобласти. Находила мертвеца. В эти моменты я была сама по себе, некому было жаловаться, не у кого просить совета, но ни один из этих эпизодов не сравнится с тоскливым и бесприютным чувством той ночи, когда я боролась с собой, пытаясь выразить свои мысли по поводу cogito и бытия в мире.
Это было итоговое эссе по философии на первом курсе. И дело было не только в желании впечатлить преподавателя, но и в том, что в каком-то смысле это было моё первое «взрослое» эссе. Впервые меня мало волновала оценка или похвала, важно было вывести на свет то, что прорастало во мне неделями. Тексты я сочиняла с 11 лет, и потому верила, что с письменным выражением мыслей у меня не должно быть проблем. Я ошиблась. Задача оказалась куда сложнее, чем я рассчитывала.
В 18 я на всех порах рванула из родительского дома, что не помешало мне ещё долго оставаться инфантилом, потому когда ситуация достигала критической точки, я бежала за помощью к папочке. Согласно плану, той ночью мой всесторонне образованный и почти всемогущий отец должен был прочитать то, что получилось, увидеть мою мысль и показать, как именно я должна выразить её лучше.
Накануне меня поразило неприятное открытие: куча написанных страниц не складывается в рассказ, книгу, эссе. Ни во что не складывается. Тогда я решила, что если я не могу, то другой-то точно сможет разглядеть за компостом красоту последовательно развиваемой мысли. И помочь мне всё исправить, да что там, превратить в настоящий шедевр!
Но тут папа сделал то, что делают все воистину крутые отцы: он признал своё бессилие. Он сказал, что он не специалист по эссе, но ему кажется, что для первокурсницы вполне сгодится. А на моё: «Но это же ужас, просто каша из слов… Что мне сделать, чтобы это стало хотя бы более приемлемым?» просто сказал: «Я не знаю».
Самым ужасным было то, что он и правда не знал.
Он не издевался, просто ничем не мог помочь. Он даже не видел главной беды — того, что хотя текст и был, эссе не было. Ни отец, ни кто-то другой не могли заглянуть в мою голову, чтобы разложить по полочкам то, что было продуктом моей внутренней работы. Его тон был ободряющим, но какую злость испытала я в этот момент!
На коротком курсе «Письмо и мышление», с которого началось моё бакалаврское плавание, нам объяснили, как должно выглядеть академическое эссе, но никто не предупреждал о том, сколько усилий потребуется, чтобы не утонуть в собранном материале, сколько упорства — чтобы довести текст до читабельности, заключить мысль в форму. Никто не предупреждал о том, что цельный текст вырабатывается за счет концентрации, а не лёгкой редактуры написанного «в потоке».
И так со всем. Никто не предупреждает о том, какое холодное, бесприютное одиночество чувствует человек, оставаясь один на один со своей настоящей работой. С решением, идущим из его глубины.
Я не сразу поняла, насколько важной инициацией стала для меня та ночь. Каждый раз, когда я забываю том, что самые важные мои шаги, моё подлинное творчество будет сопряжено с чувством, словно покидаешь тёплый и приветливый дом и отправляешься в неизвестность, жизнь напоминает мне — да, вот так.
Сегодня я хочу поговорить о том, чем является и чем не является GPS, на какие чувства можно опираться, если хочется проживать себя честно, и почему принцип bucket list совершенно не подходит в выборе дела жизни.
GPS и эмоции
В своей работе я сталкивалась с тем, что люди иногда понимают GPS как решение, принятое на волне эмоций. Но хотя GPS связан с эмоциями и нередко говорит на языке эмоций, он не равен эмоциональности. GPS — это проявление телесной мудрости, интуиции, которую я противопоставляю линейному, рациональному, калькулирующему уму (вот здесь я об этом подробно писала). Он представляет собой наше глубинное, сокровенное я, включающее моральный компас, понимание того, кто мы на самом деле.
И поэтому он связан с полюсами ответственности (от слова «ответ» — как я отвечаю своими действиями на то, чего просит моя душа?), и гордости как ощущения равенства себе, правоты перед собой.
Когда я взялась за то эссе, я знала, что только я могу облечь в слова свой опыт, синтезировать то, что прочла и продумала в течение нескольких месяцев, и всё же… мне страстно хотелось избежать самой работы. Мне хотелось, чтобы какая-то программа могла прочитать и вывести наружу то, что я думала. Потому что процесс был мучительным, трудным, приносил разочарование. Все неизбежно выходило куда косноязычнее и посредственнее, чем представлялось в голове.
Разумеется, я прокрастинировала как могла. Можно было принять физиологическое облегчение от откладывания (это механизм химического вознаграждения в мозге) за сигнал GPS и сказать что-то вроде: «Вух, как же классно, что я не пишу это эссе, ведь получается-то убого, I don’t feel like it, видимо, письмо — не моя стихия. Зачем так убиваться? Напишу для галочки»? Думаю, что можно. Мы легко дурачим себя, когда захотим.
Но кого бы я обманула? Тяжёлое, гнетущее чувство, что моя работа меня ожидает, а я её не делаю, — это сигнал GPS. Голос, звучащий в нас, направляющий к лучшему, непрестанно говорящий, что есть нечто большее, что необходимо возрастать над собой вчерашним.
GPS знает, когда мы избегаем встречи с собой. Он подаёт сигналы эмоциями, здоровьем, энергией. Он заставляет испытывать страдание от болванного хождения на работу, от неделания того, что человек смутно знает — должен бы делать.
Незадолго до того, как депрессия сделала мою жизнь беспросветной, я цеплялась за нерегулярные всплески эмоций как за спасительные маяки. Тем, кто не знает мою историю, напомню — я безуспешно искала дело жизни. В моменты, когда мне удавалось чуточку развеять мрак, я считала, что выход близко. Я обманывалась эмоциями, бросалась в сторону профессий или мест, пытаясь «воспроизвести сумму факторов», которые способствовали улучшению моего состояния. Моё зрение было заточено только на внешние атрибуты — деньги, мои навыки, образование, я слепо шарила по поверхности, вместо того, чтобы обратиться вовнутрь и увидеть, какие мои потребности забиты и не расслышаны. Конечно, мои расчёты никогда не давали стабильного результата, а я оказывалась всё более разочарованной.
Можно решить, что любой страх, сомнения и дискомфорт это сигнал GPS. Так, например, я на 8 лет прекратила использовать социальные сети, оправдывая это тем, что это просто not my thing. Только к концу эры медиа-аскетизма я смогла увидеть страх оказаться уязвимой, несовершенной, выставленной напоказ со всеми моими неудачами. Так и со всеми случаями, когда хотелось попробовать, поучаствовать, рассказать свою историю, оказаться заметным, но удавалось убедить себя в том, что это чрезвычайно тупая идея.
Fun, fast and easy
Одна из привилегий мисфитства — знать, что миру выгодно, чтобы мы считали себя неполноценными. Чтобы казалось, что мы как-то неправильно чувствуем, живём кое-как, даже выражаем себя не так, как надо бы. Потому что таким беднягам можно кучу всего продать. С нашими товарами и услугами, не успеете оглянуться, все будет получаться fun, fast and easy (формула Брене Браун).
Этот вполне понятный рыночный механизм прочно засел в головах и мешает нам слышать себя, заставляет бояться своих желаний. У вас взрывается мозг, когда вы пытаетесь написать что-то? Значит, вы не созданы для письма. Гляньте на тех, кто действительно имеет право это делать! Одни в одночасье пишут книги, другие открывают модные закусочные, третьи становятся трэвел-блогерами, а молодые матери строят бизнес-империи. Богатыри — не вы!
Культ fun, fast, and easy — это ещё один способ заставить нас чувствовать себя неадекватными, негодными. Более того, ориентируясь на него, мы не увидим своё дело, даже если будем смотреть на него в упор. Ведь все кричит о том, что раз это не приносит моментального вознаграждения в виде положительных эмоций, а, напротив, требует упорства, пота, труда, значит это просто не ваше.
Ирония в том, что мы знаем, что это неправда, мы знаем, что наша неуверенность и готовность бесконечно терпеть посредственную жизнь обслуживает коммерческие интересы тысячи и одной компании, пытающейся впарить нам со своим товаром очередной образ «как это бывает у классных людей». Людям, привыкшим вписываться, остаётся покупать эти товары и услуги и хвастаться в сетях вещами, которые не приносят радости. А когда начинает тошнить от глянца образцовых жизней, вместо того, чтобы разрешить себе жить с трудностями и быть там, где мы есть, мы бунтуем против глянца своим бездействием, как бы говоря: да, я прекрасно всё это знаю, и знаете что? Я буду вредить себе всё равно. Watch me, fuckers.
Я так делала множество раз. И знаю, что бунтовать куда проще, чем стоять в этом холодном ощущении одиночества, выбирая между тем, что якобы «правильно» и правильно для тебя.
The path of least resistance will never make me proud.
— Tony Robbins
Выстраивать свои границы — не просто.
Говорить «нет» тому, что сделает счастливым другого, но не нас — не просто.
Начать действовать, вместо того чтобы самозабвенно критиковать себя — не просто.
Пробовать выражать себя, зная, что первые попытки будут так себе, — не просто.
Но делать эти выборы — и значит жить в согласии со своим GPS, что по сути значит на самом фундаментальном уровне feel okay about yourself.
Момент тишины
Автор книги «The Work» Уэс Мур говорит, что наша взрослая жизнь начинается с момента, когда всё затихает. Ведь всё детство и юность у нас были рамки и готовое расписание, мы всегда шли вперёд приблизительно зная, что ждёт нас через год или два.
Кто из нас задумывался о том, жаворонок он или сова (или какое-то существо между) в начальной школе? У нас был готовый ритм дня наших близких, и мы адаптировались под него. Также, как ожидали, что в сентябре неизбежно начнётся новый учебный год.
Но тема кризиса четверти жизни заинтересовала меня именно потому, что после окончания университета (у кого-то и раньше) наступает момент тишины, похожий на то, что я испытала той ночью с эссе, только куда масштабнее. Ответственность на мне. Что дальше?
С Уэсом Муром случилась примечательная история, которая подвигла его написать книгу «The Work». В прошлом блестящий студент, он только что вернулся из армии и оказался в той самой тишине. Он понятия не имел, что делать дальше. Он знал, что работа на Уолл-стрит снимет вопрос, как прокормить себя и близких. Своё чувство долга он принимал за GPS, поэтому ждал от окружающих безусловной поддержки в этом решении. Однако, его наставник, президент Университета Джона Хопкинса, Уильям Броуди, не выказал восторга. Вместо этого он стал расспрашивать, почему Уэс решил этим заняться.
Тот перечислил все аргументы, которые обычно называют в таких случаях: престижная возможность, он будет работать среди образованных и блестящих людей, он сможет развиваться, в то же время помогая своим старикам.
Президент Броуди долго молчал, а потом заметил, что за всё то время, пока Уэс говорил, он ни слова ни сказал о том, что ему нравится это дело.
— Послушай, — сказал он, — я никогда не стану осуждать тебя и те решения, которые ты принимаешь, особенно если ты чувствуешь, что именно эти решения сейчас в интересах твоей семьи. Но прошу тебя об одном: в ту секунду, когда ты поймешь, что можешь бросить эту работу, бросай. Потому что каждый миг, когда ты остаёшься там дольше, чем должен, делает тебя исключительно посредственным (extraordinary ordinary, дословно — «необычайно обычным»).
В течение следующих лет Уэсу удалось преуспеть на Уолл Стрит, но однажды за семейным застольем он столкнулся с тем, что не может толком объяснить своим близким, чем он занимается.
Мура так потрясло это открытие, что он бросил работу и написал об этом книгу. Для выходца из небогатой афро-американской семьи из Бронкса, он совершил колоссальный рывок, сделав карьеру в сфере финансов. Однако он, как и я, убеждён, что стремление к тому, чтобы стать выдающимся своим уникальным образом, заложено в каждого, и, находясь на Уолл-стрит, он знал, что избегает своего.
Evolution lives in us and leads us to where we belong.
— Wes Moore
Насколько не просто должно быть идти за GPS, будучи счастливчиком, уже оказавшимся в хорошем, привилегированном положении, которое все одобряют.
Для большинства это опыт болезнен. Часть людей просто избегает тишины, сразу после университета с головой ныряя в замужество или работу. Мне тоже была невыносима мысль о том, что нет никакой будущей точки, ни одной комнаты, в которую я наверняка должна войти. Поэтому я придумывала эти точки, своего рода bucket list в самореализации.
GPS vs Bucket List
Знаете эту штуку? Прыгнуть с парашюта, встретить закат на Гранд-Каньоне, поселиться в доме у озера. Bucket list для счастливой профи-жизни может звучать как список достижений, заверяющих вас, то тогда-то вы будете в полном порядке.
В моем случае это были — возможность вертеться в академической среде, публиковаться, работать с текстами и молодыми энтузиастами моей области, много читать и писать. Мне было куда легче свериться со специальностью в дипломе, с ожиданиями семьи, как кому-то — с тем, что сегодня востребовано на рынке труда.
Для рацио мы отдельны и ни с чем не связаны, для GPS мы уже вписаны в мир и связаны со всем, и из этой вписанности вытекает то воздействие, которое каждый из нас призван оказать на мир. Я убеждена, что люди промахиваются мимо себя, руководствуясь своим линейным умом вместо GPS.
Вот что подметил Эмерсон:
«У каждого человека есть свое призвание: особенный дар, и побудительный, и привлекательный. У него есть способности, безмолвно требующие себе бесконечного упражнения. Именно в этом направлении открыто для него все протяжение. Он как лодка, встречающая на реке препятствия со всех сторон, исключая одну; здесь, единственно, здесь, лодка может пронестить и заскользить по неисчерпаемому морю. Этот дар или призвание слиты с его естеством, то есть с душою, воплотившеюся в нем».
«Среди всеобщей толкотни и шума, из многого множества предметов он высмотрит, выберет— он прислушается к тому, что ему мило, сходственно или нужно: он как магнит среди опилок железа. Лица, факты, слова, запавшие в его память, даже бессознательно, тем не менее, пользуются в ней действительною жизнью. Это символы его собственных свойств, это истолкование некоторых страниц его совести, на которые не дадут вам объяснений ни книги, ни другие люди. Не отвергайте, не презирайте случайный рассказ, физиономию, навык, происшествие, словом, то, что глубоко запало в вашу душу; вместо них не несите своего поклонения тому, что, по общему мнению, стоит хвалы и удивления. Верьте им: они имеют корень в вашем существе. Что ваше сердце почитает великим — то велико. Восторг души не обманывается никогда».
В списках мечтаний нет ничего дурного, если это забава, а не искусственная «формула состоятельности». Любая установка «когда я это сделаю, я буду по-настоящему счастлив» — дорога в никуда.
Находясь в уме, невозможно определить, что делает тебя живым. Можно решить, что такая-то комбинация лично для тебя оптимальна, и изучать её на практике, открывая с удивлением и принятием «вау, так вот я какой, вот что мне по душе!». А можно ту же схему использовать как галлюцинацию — счастье, в которое можно попасть, если «делать всё правильно».
Поэтому я не устаю повторять, что своё дело нельзя искать в каталоге профессий. То, что вы ищите — всегда уже здесь, это всегда больше, чем конкретное занятие, это то воздействие на мир, которое вы желаете оказать.
Занятие, которое не выражает того воздействия, которое вы должны оказать в этом мире, наносит вам огромный моральный вред, разрушает ваш дух.
GPS всегда призывает нас отказаться от низких ожиданий от самого себя. Он тесно связан с чувством общности, с true belonging. Он позволяет человеку быть полностью автономным и ответственным лишь за себя (знающим толк в границах), но при этом — чувствовать свои контексты, своё участие в творении общего мира, важность своего вклада.
Когда я закончила своё, далекое от идеала, но доведённое до некоего осмысленного высказывания, эссе, я почувствовала гордость. Потому что это было трудно, но это был труд над собой, это было творческое самовыражение, которое до этого было мне недоступно.
Поэтому GPS это не столько американские горки эмоций, а чувство ответственности перед своей душой за то, чтобы выразить себя, сделать это усилие, и гордости за то, что ты идёшь в это, даже когда это не fun, fast and easy. Это способ делать то экстраординарное, что так необходимо миру.
Друзья, мне очень интересно узнать у вас:
— слышите ли вы сигналы своего GPS?
— случалось ли вам чувствовать это холодное одиночество перед тем, чтобы сделать то, что ощущалось важным?
— чувствуете ли вы гордость за себя временами? По моим ощущением, в пост-советском мире личная гордость не в чести, гордиться приемлемо только коллективным или одобряемым.
А если этот пост оказался полезен, поделитесь с друзьями, нажав одну из кнопок соц. сетей! Cтоит мне увидеть шер, как я на радостях сажусь за следующую статью. Спасибо, что вы со мной!
